2. Летописная история и «отвердение мира»

В связи с упорством наших и не только наших историков на исторические, по сути, материальные свидетельства, хотелось бы использовать перефразированное выражение Рене Генона[1] (суть которого от этого, по-моему, не меняется): материальные явления в собственном смысле слова суть единственные, располагающиеся как в пространстве, так и во времени; феномены мыслительного порядка, изучаемые "психологией" в обычном смысле слова, не имеют никакого пространственного характера: напротив, они все одинаково развертываются во времени; однако мысленное, принадлежа к тонкому проявлению, необходимым образом является более близким к сущности, чем материальное; если природа времени позволяет ему простираться и сюда и обуславливать сами умственные проявления, то следовательно, эта природа должна быть еще более качественной, чем природа пространства.

Иными словами, наличие или отсутствие материальных свидетельств ушедшей эпохи не является свидетельством в пользу ни ее существования, ни ее отсутствия. Гораздо более качественное свидетельство – ментальность, образ мыслей и формируемая им среда, которая и обусловливает и возможность наличия, и возможность отсутствия материальных свидетельств. Так, например, отсутствие материальных и, тем более, летописных свидетельств может говорить нам об образе жизни наших предков, органично вписанном в живой мир и не нуждающемся в ведении летописей. Мы же оцениваем их  с позиции сегодняшнего дня. Но очевидно, что при определенном уровне культуры мышлении и познания, ведической культуре бытия накопление информации было излишним, обременительным. Люди могли пользоваться более  совершенными способами общения и передачи информации. Кроме того, как я уже говорила, необходимость в фиксации событий актуализируется при условии нарушения целостности бытия. Так не потому ли Русь не имела дохристианских летописей, что греха не ведала и сохраняла божественный образ жизни? Разве хоть раз историки задавались таким вопросом? А ведь за ним стоит целый пласт истории, вообще не сравнимый с последним тысячелетием ни по продолжительности, ни по культуре бытия. Пласт исторической культуры образа жизни от Со-творения.

В связи с этим, еще один момент вашего внимания. Я уже говорила, что сотворенный Богом первый человек не сразу согрешил. Были целые поколения людей, культура которых и по сей день сохранила память о т.н. «золотом веке человечества». И эта память, как раз, нематериального свойства, что не отменяет «золотого» исторического периода мира. И только Адамов грех потребовал фиксации ОШИБКИ сначала одного человека и его рода, а потом и ее распространения на человечество, именно с целью всеобщего осмысления потомками. Причем осмысления буквально «всем миром в интересах всех» во избежание повторения! Поэтому Библия – это анамнез человеческих заблуждений. Но только поиск лекарства от них идет, как правило, людьми и способами, породившими саму «болезнь»[2]. Но это – не матрица жизни и уж, тем более, не образец жизни для России. Поэтому я вижу позитивный смысл привнесения библии на Русь только в том, что Русь, в отличие от других народов, сохранила хотя бы память о целостном сознании и восприятии мира, потому что позже всех встала на т.н. цивилизованный путь развития, не отрекаясь, правда, от своих коней, но отключая часть сознания. Только Русь до последнего сохраняла верность божественному образу жизни за что и была названа наивной и глупой. Только Русь прошла исторический путь от одного полюса (монархия) к другому (советский период) и только сейчас выходит на понимание дополнения, гармонии начал. Соединив это понимание с памятью ведической культуры, мы получаем возможность осмыслить тысячелетние ошибки всего человечества теперь уже как и свои собственные. Но осмыслить опять же самобытно и целостно, не навязывая своего мнения миру, а привнося в сокровищницу мировой культуры свой национальный опыт постижения замысла Бога (не отменяя такого права других народов и стран). Поэтому оккультный Бог дихотомии на Руси уже невозродим, страхом господним и железной рукавицей подчинения рабов дух Творца и чувство совершенство божественного сотворения  в человеке не пробудишь. Боль, привнесенная на Русь, ввергла ее в анабиоз, в котором страна пребывает и по сей день, однако это не значит, что не идет внутренняя работа по осмыслению ошибки человечества. И не жертвой и закланием Руси спасется мир, а пробуждением от глотка «родниковой правды» всех и каждого. Так, больной организм, захваченный высокой температурой, иногда переходит в состояние бреда и отключки сознания, но это значит, что душа в это время работает на других оборотах, а тело не способно сообщить ей энергию равновесия. Временный анабиоз или летаргия, порой, становятся спасительными для организма, учитывая, что гармония, заложенная в нас Создателем, не воюет, а растворяет болезнь. Однако для этого нужна более высокая осознанность, возвышение духа.

А для  полного осознания важна и полноценная и наша, и  мировая история в их единстве и непрерывности. Поэтому я веду речь не только о том, что в истории России вымаран целый пласт первоистоков. А  о том, что у каждого народа был свой «золотой век первоначал» и, не учитывая его в истории какой-либо отдельной страны, или в мировой истории  в целом, мы получаем либо неопределенность (как у Карамзина), либо подмену истоков научными идеями о первобытно-обезьянном происхождении человека, в случае с Россией – укороченную версию о цивилизаторской миссии иностранцев, а в религиозно-мировоззренческом масштабе – замену первоистока грехопадением, от которого мы и ведем счет нашей ущербности, но не совершенства.

Наша история отечества, начиная с детских учебников, в этом отношении убога. Так, например, современные авторы школьных учебников истории Руси, приводя пример древнего письма на берестяной грамоте с изображением людей с поднятыми руками, преподносят нашим детям вывод о том, что дети древней Руси, оказывается, ЛЮБИЛИ ИГРАТЬ В ВОЙНУ и поэтому рисовали ее бересте, пересылая в соседние селения своим друзьям (хотя это было делом не рядовым). Такая интерпретация является, на мой взгляд, прежде всего, свидетельством своеобразного военизированного типа мышления автора-интерпретатора. И никому за много лет переиздания учебника не приходит в голову, что берестяная грамота могла быть сообщением соседнему роду о силовом нападении.

Но что такое предвзято интерпретированные берестяные грамоты по сравнению с фальсификацией целых событий и эпох? 

Позиция  Рене Генона в отношении истории не просто логична, она убедительна. Уж, извините, за столь подробное цитирование:

«что сегодня рассматривается как "баснословное", вовсе не было таковым для древних и может вовсе не быть таковым и для тех, кто сохранил вместе с некоторым запасом традиционных знаний понятия, позволяющие восстановить образ "потерянного мира", равно как и предвидеть то, чем будет, по крайней мере в общих чертах, будущий мир, так как на основании тех же циклических законов, управляющих проявлением, прошлое и будущее аналогичным образом соответствуют друг другу, так что, как бы ни думал об этом обыватель, такие предвидения на самом деле совсем не являются "гаданием", но полностью покоятся на том, что мы называли качественным определением времени.»

«Истина состоит в том, что время не есть нечто развертывающееся единообразно, и следовательно, его геометрическое представление в виде прямой линии, как его обычно рассматривают современные математики, дает полностью ложную его идею из-за крайнего упрощения; далее мы увидим, что тенденция чрезмерного упрощения является еще одной из черт современного духа и что, кроме того, она неизбежно сопровождается тенденцией все сводить к количеству.»

«каждый период истории человечества, в точности отвечающий определенному "космическому моменту", необходимо должен коррелировать с самим состоянием мира или с тем, что называют "природой" в самом обычном смысле этого слова и, более специально, с ансамблем земной среды и среды человечества, существование которого, очевидно, этой средой обусловлено. Добавим, что общее игнорирование этих изменений космического порядка есть не последняя причина непонимания профанной наукой всего того, что находится вне определенных пределов; родившаяся при весьма специальных условиях современной эпохи, сама эта наука слишком очевидно неспособна постичь иные, чем ее, условия; и даже если их предполагать существующими, то определяющая ее точка зрения устанавливает во времени "барьеры", которые так же невозможно пересечь, как невозможно близорукому видеть ясно далее некоторой дистанции; и действительно, современная и "саентистская" ментальность во всех отношениях характеризуется как настоящая "интеллектуальная близорукость"»

«…первый из этих "барьеров" находится в VI веке до начала христианской эры, где начинается то, что, в согласии с современными концепциями, можно назвать историей в собственном смысле слова…»

«…кроме того, не удалось создать никакой сколько-нибудь ясной идеи о цивилизациях этих столь удаленных эпох, потому что там уже не могут найти понятия, сравнимые с теми, что существуют сегодня»

«Говорят, что когда драгоценности ищут те, для кого они по каким-то причинам не предназначены, то золото и драгоценные камни для них превращаются в уголь и пошлый щебень; современные любители раскопок могли бы извлечь пользу и из этой "легенды"!»

«Этих нескольких указаний достаточно, чтобы понять, сколь пусты все те дискуссии, в которых профаны (под этим словом мы здесь должны понимать всех тех, кто заражен современным духом) могут выступать по поводу того, что касается первых периодов Манвантары, времен "золотого века" и "первоначальной традиции" и даже таких гораздо менее удаленных от нас фактов, как библейский "потоп", если принимать его лишь в самом непосредственном, буквальном смысле, относя к катаклизму Атлантиды; эти вещи были и всегда будут недоступными. Впрочем, именно поэтому их и отрицают, как без разбора отрицают все то, что превосходит их каким-то образом, так как все работы, все исследования и предприятия, исходящие из ложной и ограниченной точки зрения, могут в конце концов привести лишь к отрицанию всего того, что не подпадает под эту точку зрения; сверх того, эти люди настолько убеждены в своем "превосходстве", что они не могут предположить существование того света и извлекать из этого повод для того, чтобы с гордостью считать себя выше нормальных людей!»

«То, что мы сказали о пределах истории, рассматриваемой в согласии с профанной концепцией, может быть также применено к географии, так как и здесь много такого, что полностью исчезло с горизонта современных людей; когда сравнивают описания древних и современных географов, то нередко спрашивают себя, возможно ли, чтобы и те и другие говорили об одной и той же стране. Однако, это "древние" в очень относительном смысле, и чтобы констатировать подобные вещи, даже не надо подниматься далее средних веков; не было, следовательно, в интервале, разделяющем нас от них, никакого значительного катаклизма; и несмотря на это, мог ли мир изменить свое лицо до такой степени и так быстро? Мы прекрасно знаем, что современники скажут: древние плохо видели или они плохо сообщали то, что видели; но это объяснение, которое снова нас как бы возвращает к предположению, что до нашего времени все люди были поражены умственным расстройством и расстройством чувств, поистине, является слишком "упрощенческим" и негативным; если же хотят изучить вопрос со всей непредвзятостью, то почему не предположить, напротив, что плохо видят наши современники и что они даже вообще не видят некоторых вещей?»

«Добавим к этому, что вначале видят "чудеса", потом находят только "достопримечательности" или "странности", и, наконец, "замечают, что эти странности подчиняются общим законам, которые стремятся определить ученые"; но не является ли то, что они кое-как описывают, как раз последовательностью этапов ограничения человеческих способностей, этапов, последний из которых соответствует тому, что можно назвать собственно манией рациональных объяснений со всем присущим им грубым несовершенством? Действительно, этот последний способ видения вещей, из которого происходит современная география, датируется на самом деле XVII - XVIII веками, то есть той самой эпохой, которая была свидетельницей рождения и распространения особой рационалистической ментальности, что хорошо подтверждает нашу интерпретацию; начиная с этого времени, способности понимания и восприятия, которые позволяли человеку проникать в нечто иное, чем наиболее грубый и низший модус реальности, были полностью атрофированы в то же самое время, как мир сам непоправимо "отвердел".» [3]