4. Слово о жертве

Жертвенность - центральный вопрос христианства.

Скажу сразу, я не считаю, как А.Клизовский, что  «закон жертвы»  принадлежит «к числу  основных законов,  которыми управляется и живет Вселенная». Это – не принцип развития жизни в мироздании. Не жертвой Логоса создана жизнь. Не жертвой Бога создавался человек. Он со-творялся  БОГОМ, ВСЕМИ ЭНЕРГИЯМИ космоса и ЛЮБОВЬЮ. Поэтому участие ВСЕХ в интересах всех ОТМЕНЯЕТ ЖЕРТВУ  как таковую и жертву одного во имя всех. Нет такой необходимости и целесообразности в мироздании основывать гармонию на чьем-то трупе.

Каждый родитель, осознанно сотворяющий желанного ребенка, способны почувствовать и чувствуют (!) то, что чувствовал Создатель при Творении своих детей.

Не считаю я и материальное творение жизни нисхождением Бога с высших планов бытия в низшие, не считаю нисхождение Бога в материю  ограничением его природы. Бог уравновесил все энергии и планы бытия и в их единстве явил новое качество – жизнь материальную, видимую, обладающую потенциалом самовозрождения. Аналогов земной жизни во вселенной нет. Оптимум может быть только один. Но его уникальность в том, что он – един в своем многообразии.

Такая уникальность жизни -  не тягость и не бремя. Потому что живая природа, сотворенная в гармонии, наделена даром Любви, даром творить любовь, дарить ее и вместе с нею жизнь. Дарить счастье бытия, праздник жизни. Только искаженный страданиям ум мог выдумать жизнь как бремя.

Бог творил с Любовью и Любовь подарил детям своим. Человек отказался от  даров Отца и объявил законами земного мира смерть и жертву, долг и обязанность. Но никакое действо из чувства долга не имеет смысла, если в нем не присутствует любовь. Без любви оно оборачивается принуждением и энергии созидания вообще не содержит. Это рабство. А если есть в человеке любовь и его дела освящены ею, то долг оказывается не нужен. Любовь всегда добровольна, долг принудителен. Сердцу не прикажешь полюбить, но человеку можно силой вменить долг. Как и вину. Однако наложенные извне вина или долг не имеют творящей энергии, которая рождается в душе человека, которая  даруется любовью. Поэтому родину любят, а по приказу не защищают. Поэтому долг выполняют те, кто принужден к его выполнению внешними обязательствами. 

Любовь к миру  и к жизни не просто отторгает жертву, она делает ее бессмысленной. Блокадный Ленинград, подвиг генерала Карбышева, Александра Матросова – это подвиги Любви к нашей земле, людям, детям, будущему, подвиги во имя земной жизни и ее со-творения. Такая любовь привязана к миру чувствами. Такая любовь творит новую жизнь и возвращает людей на Землю в новых поколениях спасенных детей. Такие люди умирали, но не сдавались. Любовь к жизни и Богу, любовь к гармонии исключает ситуации жертвы одних за счет других. Жертвы берет только война, но не жизнь. Поэтому жертвы противоестественны.

Отдавая свою жизнь на фронтах Великой Отечественной, наши бойцы шли на смерть не во имя личного бессмертия в небытии. Они сохраняли бессмертие в своих потомках, в новых поколениях людей. Этот подвиг служил возрождению земной жизни, ее сохранению от исчезновения на родной земле. Легко можно идти на смерть, зная о новом возрождении. Но нет смысла жертвовать жизнью ради  невозвращения в этот мир. Для этого не надо подвигов. На это есть обычный суицид морально неуравновешенных, слабых людей, стремящихся убежать от жизни, в которой нет гармонии, в которой больно жить. Легко уйти, ничего не меняя в жизни, отторгая мир, не понимая, зачем ты родился. Но, зная и чувствуя красоту и совершенство мира, за него можно отдать жизнь во имя нового земного воплощения, во имя непрерывности, вечности ЗЕМНОЙ жизни.[1]      

Любовь всеобща и это любовь к земной, воплотимой жизни. Повторюсь в который раз, что Бог творил жизнь,  никому не предназначая стать жертвой.  Природа не живет по законам жертвы. Ни одно живое существо в природе не совершает жертвоприношений. Их навязывает себе и природе человек своим искаженным восприятием мира. Любовь творит жизнь:

«Вступает жизнь всегда в свои права. Лучик солнышка блеснет весной, в новое оденется Душа. Но и тело бренное не зря смиренно обнимется с землей. Свежие цветы и трава от наших тел взойдут весной. Вечно будешь слышать ты пенье птиц, пить капельки дождя. В небе синем вечны облака своим танцем усладят тебя. Если ж по Вселенной необъятной, ты пылинками развеешься, неверие храня, из пылинок в вечностях блуждающих, мой любимый, стану собирать тебя. И посаженное дерево тобой мне поможет, раннею весной веточкой своей оно потянется туда, где твоя Душа в бесчувственном покое пребывает. И кому добро дарил ты на земле, о тебе подумают с любовью. Если ж всей земной любви не хватит вновь для воплощения тебя, то одна, ты такую знаешь, и она на всех планах бытия Вселенной вспыхнет лишь одним желанием — "воплотись, любимый", — на мгновение умрет сама.

…

Так любая женщина способна сделать, если Логос сможет в чувства сжать.»[2]

Как для Адама Ева родилась по вдохновенному призыву к сотворению, так и Адам для Евы сотворим по зову Любви, для продолжения жизни и радости бытия.

Бессмертие человека заключается в способности любить и вызывать к себе любовь, в памяти людей и живой природы, которым он успевает за земную жизнь подарить животворное чувство, в том живом следе, оставленном на Земле своими чувствами и их воплощением. Любят не за жертву. Любят за подаренную гармонию и ощущение счастья, за способность чувствовать себя творцом, со-творять вместе с Богом.

Природа имеет условные ниши, а точнее, может быть представлена взаимосвязанной сетью. Каждая такая ниша, «узел»  сети взаимосвязаны, но не являются ступенью для эволюции друг друга. (Ну, не происходят слоны от лягушек, а человек от обезъяны). Многообразие уникально своей сочетаемостью, но  не взаимным переходом форм. Ни одна форма жизни не является жертвой для другой.

Мне могут возразить, что в природе  борьба за выживание и поедание друг друга  очевидна, что убийство и жертвенность, как иное название убийства,  генетичны для природы.

НЕТ!

Когда мы говорим, что однонаправленное, линейное, самостное развитие какой-либо клетки, органа, человека, природного или социального  сообщества развивается в интересах самосохранения, превышающих творение жизни, то подразумеваем, что автоматически включается природный механизм самоуничтожения носителя такой разбалансированной идеи. В гармоничной природе, где каждая форма жизни может быть представлена как отдельный орган, клетка единого организма, никогда отдельный орган не поедают другой, не перекрывают таким образом другое предназначение, но способны  блокировать избыточные проявления линейного развития. Так всеобщностью регулируется  отклонение от равновесия. Чем агрессивнее амбиция однолинейности, тем сильнее проявляется антитеза ее уравновешивания. Но не сталкивание и коллапс антитез устанаваливают гармонию мира. Она порождена согласованностью, притяжением полюсов, всеобщая гармония реализуется в вибрациях любви.   Если кто-либо не вибрирует на частоте любви, он сражается с божественной природой, заключенной в нем. Он самоуничтожается, становясь пищей для другого.

Но агрессивная однолинейность в природе не возникает сама по себе. Ее провоцирует человек, образ жизни которого отходит от божественных заповедей.  Примеры?

В первозданной райской природе не было полей, засеянных Богом моно-культурами – пшеницей ли, рожью ли и  пр. пр. Но извращенная культура земледелия, внедренная по незнанию природных законов, культура, утратившая связь с Богом и придумавшая агри-культуру, привела нас к тому, что вопреки балансу многообразия человек насаждает свои стандарты природе. В итоге мы имеем не только битвы за урожай и его сохранность. Мы бьемся с включением природного механизма – приходом  грызунов, птиц, насекомых, реализующих свое предназначение – обеспечение баланса.

В природной среде нет крупных зверохозяйств, привязанных к одному месту. Большие табуны мигрируют, чтобы не нарушать экоравновесие. Скотоводы, ведя кочевой образ жизни, вынуждены  поддерживать природные ландшафты, отказывая себе в оседлости (к слову сказать, идея владения большими табунами животных одного вида  вообще сомнительная). Природа живет многообразием – своеобразным ковчегом. Но человек организует все наоборот. За что его хозяйства подвергаются нашествию т.н. хищников. Природа не терпит однообразия и унификации, универсализации и глобализма.

Даже банальные городские помойки – одно из явлений культуры (!, если считать по определению культурой все, что не относится к природе), не справляющиеся с отходами человеческой жизнедеятельности  естественным путем (потому что сами помойки – явление противоестественное), становятся импульсом  для включения природного механизма возвращения равновесия с помощью ответственных за это форм жизни – птиц, грызунов, насекомых.   Да! Именно ворон, крыс, мышей, муравьев и тараканов. Их популяции увеличиваются пропорционально  объему мусора и гнили, порожденных человеком. Так работает механизм природной саморегуляции.

Болезни животных -  следствие разбалансированности  природы, допущенной человеком. Хищническое истребление  себе подобных в живой природе – тоже форма саморегуляции. Включается процесс вычищения из земного бытия тех, кто продуцирует несовершенство. Это не конкуренция за успешность или борьба за выживание. Это сохранение гармонии жизни, для которой человек устроил экстрим, а потом объявил его законом природы.

Природные катаклизмы – это тоже реакция природы на ошибки человека. Это система саморегуляции жизни. Так работает природный  геном, иммунитет, останавливающий болезнь под названием «человек неразумный», запутавшийся в своих ошибках и не желающих их переосмысливать. Современное человечество, например, убеждено, что все духовные истины уже содержатся в писании. Только они почему-то не работают, а с каждым годом все теснее придвигают человечество на грань катастрофы.  На что писание имеет и заготовленный образ апокалипсиса. Но не имеет образа возвращения и спасения земной гармонии. Мы жертвуем земной жизнью ради иллюзии загробной вечности вместо осмысления своих ошибок.[3]

Лишенные любви человека животные могут выполнять свое предназначение по божественной программе лишь до определенного предела. Созданное в помощь и сотрудничество человеку многообразие живой природы, утрачивая благодатную энергию людей, через которую осуществляется  обратная связь в единой экосистеме Земли, деградирует. Человек же, скрещивая формы и проводя генетические эксперименты, подрывает стабильность форм. (Заметьте, первая наука шла из монастырей и церковных институтов, в которых выводились новые породы животных Ии сорта растений-гибридов. Так, автор охотничьей породы собак с определенными свойствами, священник Джек Рассел, «создавший» Джек-рассел-терьера. Мендель – основоположник  науки о наследственности экспериментировал со своим горохом за стенами монастыря. «Великий » физиолог Павлов, проводивший опыты над собаками, был человеком верующим. Примеров – масса. За всеми этими изуверствами, «изучением природы под дулом пистолета» стояла религия, ничтоже сумняшеся расчленявшая первозданную целостность божественной природы в процессе разрушительного познания).   Лучшего механизма, чем был создан в природе изначально, человек все равно не создал. Но дарованное совершенство испохабил, причем действовал, вооружившись религиозным мировоззрением и прикрываясь именем бога.

(У нас и сегодня монастыри создают опытные и прочие хозяйства, например, выводя страусов в Нечерноземье не для многообразия жизни, а для еды,  создавая сельские подсобные хозяйства не для облагораживания  ландшафта, а для прокорма и в форме послушания, при которых происходит все та же битва за урожай).

Так человек сам лишил свою жизнь истинного многообразия и деградировал сам, обрекая себя на самоуничтожение без любви и права на творение новой жизни.

Взаимосвязь всего со всем  - это не жертва и не долг, не обязанность и не принуждение. Это образ жизни в любви и гармонии. «Покажи хоть что-нибудь живое, в чем совсем не любви» (Клаус Джоул).

Есть в природе достаточное количество пищи для всех  - пищи не живой, обладающей душой и разными формами сознания, а пищи, даруемой природой в виде законченных, готовых продуктов ее творчества – плодов. Их потребление – это не поедание плоти. Это растительная основа жизни. ПО этому закону и призван жить человек, соответствуя замыслу Творения. Не живое растение ест он, а  плод, сотворенный живыми созданиями для него в дар. Плод, вобравший энергии человеческой любви и заботы, ответственности и осознанности  контакта человека с творениями Бога.

Только не надо  выворачивать мои слова наизнанку, говоря, что борьба за выживание в животном мире таким образом имеет свое оправдание в жизни. Имеет ли свое оправдание потоп – реакция природы на нарушение человеком ее законов? Имеет ли свое оправдание  смерть человека от болезни, допущенной самим человеком? Смерть – это не закон мироздания, сотворенный Богом. Бог творил жизнь, ее обновление и новые воплощения. Механизм самоуничтожения жизни включил неразумный человек, наделенный совершенными дарами от Бога, но избравший путь их извращения. Предав идею Бога, человек провозгласил принципом бытия нормы, не имевшие отношения к  изначальному Творению – закон смерти и жертвы, закон произвола под видом свободы.