Если вам не нравится Зелинский, то отсылаю все к тому же С.Дарде и его книге «Пояс мира», который приводит цитату Родерика Марлинга: «Римляне в особенности были в высшей степени подготовлены к принятию религиозной системы, которая предлагала личное спасение через инициацию (доступную каждому!!!) в мистерии великого Иасиона/Ясиона, (какя разница, что Павел называет его Иисусом) поскольку они уже знали, что в этот религиозный культ Иасиона были инициированы такие известные герои как  Орфей, Геркулес, Кастор и Поллюкс, и многие другие из числа римской элиты. На самом же деле, Рим был в то время центром культа Иисуса/Ясиона и сами римляне верили в то, что далекие предки  Иасиона основали Трою, Рим, а также ввели в обиход и сами мистерии».[1]

Христос, во многом обойдя своих современников на пути достижения божественного образа жизни, во многом оставался сыном своего времени. Поэтому он сознательно шел по пути создания системы таинств, посвящения и общины избранных – использовал все накопления предшествовавших оккультных мистерий. Перед свиньями он ни жемчуга, ни бисера не метал. Так он сам создал возможность для тайной переработки учения, не прошедшего обкатку всеобщностью. Если его учение было обращено ко всем людям Земли, оно бы включало всеобщность как объективную необходимость. Оно бы естественным образом пронизало бы сознание каждого человека  на Земле. Извратить такую истину было бы уже невозможно, как невозможно изменить ложью сознание всех. Ложью  всегда можно одурманить и покорить только часть несамостоятельно мыслящих людей (предварительно лишив их самостоятельности мышления) и только на время.

При условиях обращенности ко всем людям Земли и учение Христа было бы другим, нежели сегодня. Тогда бы оно не строилось на антитезах. Тогда оно не растягивалось бы как резина и не прорывалось бы дырками репрессий  на самобытные культуры других народов.

Но когда учение тайное и однобокое, то владеющее информацией меньшинство получает возможность интерпретировать истину в своем малом кругу и манипулировать сознанием большинства, заменяя одну антитезу другой.

Так из учения Христа под покровом тайны изъяли звено некогда единой цепи смысла - реинкарнацию, т.е. перевоплощение жизни. Но придали этому процессу видимую публичность – вселенский собор (у них там все соборы – сразу ни много, ни мало как вселенскекие). Так, голосованием на соборе оказалось возможным отменить установленный Богом закон мироздания. Истинный смысл такого решения оставался за кадром: чтобы вне этого звена жертва Христа служила однократности земной жизни, ее отторжению и сворачиванию замысла божественного творения, приближению апокалипсиса.  При наличии реинкарнации воскресение Христа обретает смысл самовозрождения и вечности земной жизни.

Когда господствует идея однократности земной жизни,  людьми легко управлять, используя мотивы страха смерти, страха Господня, манипулировать сознанием людей, принуждая страданием - образом распятия. Пока он работает в умах людей, чьи энергии поддерживают крестные страдания Христа, Иисус умелой рукой отрезан от воплощения в земной жизни, а сама жизнь объявлена вечной только в небытии.   

Равновесие начал, как основа жизни, сотворенной Богом, в христианстве принижена. Не включает оно творящей силы Любви, гармоничного союза мужчины и женщины.   Не стану утверждать, что таково было отношение подлинное Христа к любви, поскольку есть апокрифы, опровергающие официальную точку зрения Церкви на этот вопрос. Но то, что христианская Троица патриархальна - очевидно.

Многообразие живого мира христианством также не рассматривается, а потому нет в нем и глобальной гармонии природы и связи человека  с землей. Оно нацеливалось Христом на другое – на психологию души (в этом тоже его ограниченность и изолированность). Для своих медитаций пророк уходил в пустыню, которая стала для адептов христианства символом красоты опустошенного мира! Сегодня находятся мудрецы, которые способны видеть красоту в природной форме гриба от ядерного взрыва! Фактически же кодировка евреев на оккультную избранность стала возможна именно в пустыне только потому, что выжженная песком и солнцем земля отрезала людей от божественных творений живой природы, это был идеальный инкубатор для кодировки.

В итоге соединения двух факторов: локальности учения самого Христа и его переработки на имперских началах, распространения его в виде малой истины на все мир, давало и дает существенную брешь в единстве христианского мира. Учение пришлось дорабатывать до понимания важности земного бытия и необходимости возвращения миру гармонии, в том числе в форме процветания и изобилия (речь не идет о научно-техническом прогрессе и прибыли, а в принципе), всеобщности, в том числе в форме соборности (речь не идет о пирамиде управления и иерархии), устранения излишнего посредничества между человеком и богом, возвращения идеи непорочного зачатии и любви в жизнь людей и пр. пр.  Однако все эти  обновления объявляются отклонениями от нормы и учение сохнет в своем пещерно-имперском догматизме. В результате современная религиозная ситуация в христианстве скорее напоминает сцены из «Великого Инквизитора» Ф.М.Достоевского, чем процесс реального спасения человечества.

В том, что Христос не ставил задачу всеобщности, заключается своеобразие исторической обстановки, эпохи, в которую он жил  и творил.  Не стояла в то время задача всеобщего излечения человечества от извращений. Не имела идеология ветхого завета влияния на весь мир. По крайней мере, Русь продолжала жить чистым образом жизни. Никогда наша страна не жила по библейской матрице. Для этого не было объективных условий внутри самой страны.

Но распространение христова учения по всему миру в урезанной форме дало естественный толчок к его же переосмыслению и потому вошло в копилку жизненного опыта человечества. Ведь никакой жизненный опыт не бывает отрицательным. Первые, да и все христиане и мученики, шедшие на жертвы, лишь усилили психологизм осмысления. Это была психическая атака на застывшие души. Но превратилась она религией в стандартный инструмент под названием «жертвенная жизнь».

Если же подняться над историей в Пра-время, то очевидно, что Бог смерти не творил. Привнесла ее в нашу жизнь – ошибка человека. Извратив совершенные дары Бога – вечную жизнь и земную гармонию, человек подменил истоки мироздания, объявив их истиной от бога. Но на то и совершенен человек, что способен исправлять свои ошибки. При жизни. Христос пытался найти выход из ошибки из самой ошибки – «смертью смерть поправ». Но болезнь под названием «страх смерти» исцеляется не смертью, а жизнью. Причем жизнью полноценной, в изначальной целостности и гармонии, жизнью счастливой. Из дихотомичного и тайного оккультизма выхода к истине нет. Есть внерелигиозный, надрелигиозный путь. Путь Всеобщности – единства многообразия и доступности истины всем на радость всех.

Полноценное общество не может принимать жертву даже от одного человека, потому что каждое проявление жизни  божественно. Полноценный человек не может рисковать жизнью ради общества, потому что общество, принимающее жертву, больно и этим обрекает себя на  вырождение само. («Общество», которое принимало решение о распятии Христа, только условно можно назвать обществом). За него никто его грехи не вымолит. Нельзя прожить чужую жизнь. Спасение такого общества – в утверждении жизни личным примером счастья и любви, которые единят нас с Богом. Лечиться надо у здоровых, а учиться – у счастливых.

Повторюсь, общество не может принимать жертву одного за всех и потому, что жизнь, сотворенная Богом в гармонии начал, всеобща и многообразна и жертва одного ничто не решает, как бы ни зомбировалось человечество чувством страдания. Извращенная модель христианства пытается набросить на мир сеть страдания «всех за одного» в ответ за смерть «одного за всех». Это и есть доброе зло и злое добро. Но многообразие жизни не приемлет такого универсализма. Один не решает судьбы мира. Только все вместе. А все вместе способны отменить смерть.

Однако с учением Христа такого не произошло. «Благодарный» мир продолжает, пользуясь его жертвой, пребывать в грехе, зная априори, что он уже для всех якобы искупил жизнь своей смертью. Чтобы быть спасенным достаточно покреститься или периодически каяться – грешить и каяться, мастеря себе качелях из креста спасителя. А мир, между тем, продолжает двигаться к катастрофе.

Вселенского осознания деяний Христа не наступает, потому как миссия его для других стран и их самобытного жизненного опыта, остается относительной.  У каждого народа есть свои герои и пророки, свой образ и свое предназначение. Свой образ и предназначение есть и у еврейского народа. И они заключены не в заповедях ни Моисея, ни Христа, а их обоих. В этом выход к равновесию.   А в мировой истории только уникальный опыт ВСЕХ способен выкристаллизовывать истину. Никто никому не задает ни целей движения, ни способа – образа жизни, кроме самобытной культуры народа. Никто ОДИН не может придумать единый для всего человечества путь спасения. Только все вместе.

Поэтому и я могу дать только свою версию переосмысления важного для мировой истории опыта подвига Христа. Он показывает, что сегодня  спасенная человеческая жизнь и возвращенная ей гармония есть большее свидетельство любви к Богу, чем отдание земной жизни в жертву воскресения за гробом. Это воскресение при жизни и оно есть большее доказательство совершенства божественного творения, чем попрание смерти жертвой жизни. Больше, чем смирение и послушание, действуют преображающе на людей любовь и вдохновение, творчество и созидание жизни. Вдохновение возвращает жизнь смертельно пораженной плоти. Иллюзия загробной жизни питает образ, никогда не воплотимый на земле, если он не будет заземлен – реальными делами людей уже сегодня и постоянно, т.е вечно. Явление истинно, когда оно воплотимо.

Иначе мы уже получили предание матери-земли, родины, земной жизни – вот настоящая смерть. Сегодня – это глобальный экологический кризис планеты. Мало возвещать апокалипсис, пугая людей, мало уходить в монашество, ища спасения и очищения. Мало проповедовать борьбу добра со злом и очищение страданием. Любая боль – симптом для исправления образа жизни, любая борьба гасится любовью. Жизнь утверждается жизнью. Надо остановить жертвенность нашего мира. Давайте принесем в жертву смерть? Ради смерти, которая так любит жертвы.