Титий уже в самих мифах представляется порождением земных недр. Это мог быть газ или выброс вещества, как из вулкана. Почему нет?

Титий не просто сгорел под ударом молнии Зевса, а, «выгорев», опустился в Аид. Коршун, который клюет его печень, может быть олицетворением электрического процесса. А сама печень - минералом.

Но Титий мог быть и олицетворением «шляпы» ядерного гриба:

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Аргос (Аргус) – это инертный газ аргон, который может «искриться» в ионизированном виде, за что и был прозван Паноптом, но «гаснет» от соединения с парами ртути (Гермесом). Этот эффект сегодня используется в лампах дневного света и наружной рекламе[1]..

 

Ладон – подземный поток, «течение», газ.  

 

Алалкоменей – конечно же, олицетворение, а не сам человек, воспитывать Афину мог только образно, т.е. мог химическим соединением, катализатором процесса.

 

Кекроп и Кранай – явное олицетворение выходящих из-под земли испарений и выбросов. Отсюда их змеиные хвосты, а «прибрежный» Актей мог быть «выходцем» из моря. Все они свидетельствуют о том, что новые вещества стали преобладать в природе, т.е. царствовать. И только потом образы природных стихий были перенесены на   людей.

 

Таким образом, земные недра – Гея – образовали («породили») несколько разновидностей химических элементов, соединений, потоков вещества: газов, солей, вихрей, выбросов в атмосферу и водное пространство.

 

Уран – явился порождением самой Геи и что поразительно, так это изначально заданный его формат – равный ширью самой Гее.

Уран можно рассматривать разновидностью природного вещества, опять же газа или смеси газов, выброшенных в атмосферу. Если Уран и ассоциируется со звездным небом, то, возможно, потому, что газ мог поблескивать и искриться, как, например, аргон (как небо звездами). Причиной искр и блеска неба могла быть ионизация газа. Физическим олицетворением Урана могли служить плотные тучи, а, учитывая подземное происхождение Урана, эти густые облака могли быть темного, черного цвета. Для вскрытых земных недр выброшенный в атмосферу газ мог стать живым покрывалом.

Помимо этого, вновь образованный «купол» оказывал некоторое давление на землю, менял параметры ее нагрева и охлаждения, а значит и параметры процессов испарения и конденсации. Отсюда способность Урана поливать землю дождем.

Одним словом, Уран стал новой формой атмосферных масс и, по Аполлодору, «первый стал править миром». Видимо, его присутствие в атмосфере Земли стало определяющим.

У Урана был сын – Калидн – первый правитель Фив. К сожалению, о нем больше ничего не известно.

Брак Геи и Урана – это символическое давление атмосферных масс  на землю, а претензии Урана к Гее, которые с течением времени стали все более агрессивны и вожделенны, можно образно охарактеризовать процессами повышения атмосферного давления.

 

 

 

Но причиной атмосферного давления[2], может быть, например, и радиационное выхолаживание Земли. Сопутствующие процессы перепада температур и давления, инверсии, формирования облаков сами собой образуют ветер, отвечают за конденсацию пара, образование насыщенных туч.

Радиационное выхолаживание Земли связано с чередованием дня и ночи, так подтверждается, что Земля могла породить Урана во сне, ночью, т.е. во время охлаждения.

Радиационное выхолаживание Земли порождает и другие явления – не только перепад температур, давления, но и ионизацию, накопление зарядов и на поверхности Земли, и в воздухе. Так атмосфера Земли и сама Земля становятся электропроводными. Поэтому с определенного момента вожделение Урана становится зримым в явлениях торнадо, которые сопровождаются электрическими пробоями. 

Здесь возникает объемный образ действа, которое, исходя из специфики мировоззрения интерпретаторов, было преподнесено как сугубо сексуальное.

(Но отсюда и география зародившихся мифов – там, где явления торнадо стали новой реальностью).

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Колебания атмосферного давления связаны с зарождением циклонов и ураганов. Кроме того,

 

«Резкие колебания атмосферного давления сами могут явиться «спусковым механизмом» землетрясения, если, конечно, величина напряжения в земной коре будет критической. При бурном выделении растворенных в придонных водах газов, если они преодолевают давление лежащей сверху толщи воды, океан превращается в бурлящую вспененную поверхность. При этом плотность морской воды (соответственно, и ее удельный вес) на пространстве, охватывающем, возможно, десятки квадратных километров, резко падает. И тогда в морскую бездну канут даже «непотопляемые» суда – так тонут в только что откупоренной бутылке с шампанским кусочки пробки в момент бурного выделения углекислого газа. А если при этом бутылку хорошенько встряхнуть, «смоделировать» землетрясение!».

«Белая вода». Подобно воде, закипающей в чайнике, кипящая поверхность океана будет казаться белой. «Белые полосы» в океане неоднократно наблюдали и фотографировали с борта самолетов – очевидно, газированную воду уносят … течения. Именно такой – «белой, как молоко» – наблюдал водную поверхность Колумб, пересекая залив Сагуа.»[3]

 

Белая, как бы молочная, газированная вода на поверхности океана и  циклоны – знакомые нам природные явления. Но это одновременно и  образы античности, в которых природа подменена антропоморфными изображениями и сексуальными интерпретациями. Таковы, например, образы циклопов (циклонов) и гекатонхейров (трещин от землетрясений).

Но таковы и идилии Феокрита. Возьмите феокритовского «Циклопа», в строках которого воспевается любовная связь атмосферного циклона по имени Полифем с «белой водой» нереидой Галатеей. Средствами культуры природные явления перенесены на человеческие взаимоотношения и эмоции, что куда интереснее обывателю:

 

«                             ….Собираясь воспеть Галатею,

Таял он, севши на берег, покрытый морскою травою,

С самой вечерней зари и страдая от раны у сердца,

В самую печень  стрелою его поразила Киприда.

…

Только приди лишь ко мне, и сполна все тебе предоставлю.

Пусть о прибрежный утес разбивается синее море,

Слаще со мною в пещере ты ночь проведешь до рассвета.

…

Выйти б на берег тебе! И забыть бы тебе, Галатея,

Час возвращенья домой, как и я прозабыл его нынче.

Ах, захотеть бы пасти мое стадо! Овец подоивши,

Вкусный заквашивать сыр, сычужок разложив по корзинам!

…

Так успокаивал страсть Полифем, распевая напевы.

Это дешевле ему обошлось, чем любое леченье».

 

Так люди уводились от смысла природных явлений. А мы попытаемся вернуться.