1.7.1. Дети Гипериона: Гелиос, Астрей, Эос

 

Детьми Гипериона и Тейи были Гелиос, Селена и Эос, которые услужливо ассоциируются мифографами с Солнцем, Луной и Зарей. Но…

Гелиос - ηλιοζ по-гречески буквально означает свечение. Селена -  σελασ по-гречески значит свет, сияние, блеск, а также пламя, огонь и молния. Эос (Ἕως, Аιοζ) с греческого переводится как сверкание, блистание, а, по сути, это аналог богини Зари  и символ рас-света, т.е. рассеяния света.

Так в результате взаимодействия Гипериона и Фейи образовались - яркое свечение, блестящее сияние и рассеяние света – три стадии одного процесса. И это, возможно, не три вида отдельных явлений, а разные характеристики одного и того же процесса.

Обратимся к первоисточникам. Мифы гласят:

 

Гелиос обитает по Овидию в великолепном дворце в окружении четырех времен года, сидит на престоле из драгоценных камней. Гелиос поднимался с криком петуха, считавшегося его священной птицей, и сопровождаемый своей дочерью Эос, богиней утренней зари, садился в огненную колесницу. Ежедневно он проделывал путь от своего блистательного дворца на востоке до не менее великолепного дворца на западе. В его колесницу были впряжены четыре белоснежных огнедышащих коня - Свет, Блеск, Гром, Молния. В конце дня Гелиос распрягал их и отпускал пастись на Островах Блаженных. Затем ночью по Стесихору он переплывал по потоку Океана в золотой чаше, сделанной Гефестом, к восточному жилищу. Однако не всегда Гелиосу удавалось соблюдать этот строгий распорядок. Однажды по приказу Зевса он три дня не покидал своего дворца и трое суток над землей не поднималось солнце. Столько длилась брачная ночь Зевса и Алкмены, в которую был зачат Геракл. В другой раз на полпути Гелиоса по небу Зевс приказал ему повернуть вспять свою колесницу, чтобы помочь Атрею взойти на трон в Микенах. Обычно Гелиоса изображали едущим в колеснице с лучами солнца над головой. В гомеровских гимнах он предстает в ослепительном сиянии, с горящими страшными глазами в золотом шлеме. Находясь высоко в небе он каждый день видел все происходящее на земле, знал все дела людей и богов. Его часто призывали в свидетели не только смертные, но и боги. Так Деметра и Геката призвали его засвидетельствовать, что Персефону похитил Аид. Иногда Гелиос сам рассказывал богам о неблаговидных поступках других. Он донес Гефесту об измене его жены Афродиты с Аресом, что обернулось для любовников неприятным конфузом; поставил в известность Артемиду, что царь Ойней не включил ее в число богов - та в сердцах наслала на его царство огромного калидонского вепря. На мифическом о. Тринакрия паслись тучные стада белоснежных быков, принадлежащих Гелиосу. В каждом стаде было 350 голов, правда, по Гомеру у него было 7 стад коровьих и 7 стад овечьих по 50 голов в каждом. Причем быки Гелиоса не плодились, но и никогда не умирали. Пасли эти стада дочери бога солнца - Фаэтуса и Лампетия. У Гомера на этих быков осмелились покуситься голодные спутники Одиссея. Лампетия немедленно донесла об этом отцу и тот потребовал у Зевса кары для нечестивцев, угрожая в противном случае скрыться в Аиде. Громовержец удовлетворил просьбу бога солнца и разбил молнией корабль Одиссея. Однажды Геракл, пытая добраться до острова, на котором паслись великолепные коровы Гериона, попал в пустыню, где очень страдал от палящих лучей солнца. Не выдержав, он направил свой лук на Гелиоса, но вовремя опомнился, опустил оружие и принес богу свои извинения. Гелиос оценил вежливость героя и даже одолжил ему свой золотой челн, на котором Геракл смог добраться до острова Эрифии.

 

Подробности находим у Овидия:

 

«Солнца высокий дворец подымался на стройных колоннах,

Золотом ясным сверкал и огню подражавшим пиропом.

Поверху был он покрыт глянцевитой слоновою костью,

Створки двойные дверей серебряным блеском сияли.

5 Материал превзошло мастерство, - затем, что явил там

Мулькибер глади морей, охватившие поясом земли;

Круг земной показал и над кругом нависшее небо.

Боги морские в волнах: меж ними Тритон громогласный,

Непостоянный Протей, Эгеон, который сжимает

10 Мощным объятьем своим китов непомерные спины.

Также Дорида с ее дочерьми; те плавали в море,

Эти, присев на утес, сушили свой волос зеленый,

Этих же рыбы везли; лицом не тождественны были

И не различны они, как быть полагается сестрам,

15 А на земле - города, и люди, и рощи, и звери,

Реки и нимфы на ней и разные сельские боги.

Сверху покрыты они подобьем блестящего неба.

Знаков небесных по шесть на правых дверях и на левых.

Только дорогой крутой пришел туда отпрыск Климены,

20 В дом лишь вошел он отца, в чьем не был отцовстве уверен,

Тотчас направил шаги к лицу родителя прямо

И в отдалении стал; не в силах был вынести света

Ближе. Сидел перед ним, пурпурной окутан одеждой,

Феб на престоле своем, сиявшем игрою смарагдов.

25 С правой и левой руки там Дни стояли, за ними

Месяцы, Годы, Века и Часы в расстояниях равных;

И молодая Весна, венком цветущим венчанна;

Голое Лето за ней в повязке из спелых колосьев;

Тут же стояла, грязна от раздавленных гроздьев, и Осень;

30 И ледяная Зима с взлохмаченным волосом белым.

Вот приведенного в страх новизною предметов с престола

Юношу Феб увидал все зрящими в мире очами.[1]

 

А вот описание ежедневного пути Гелиоса по небу:

 

«Пусть о себе мнит каждый, как хочет,

Все же не может никто устоять на оси пламеносной,

60 Кроме меня одного. И даже правитель Олимпа

Сам, что перуны стремит ужасной десницей, не станет

Сей колесницы вести. А кто же Юпитера больше?

Крут поначалу подъем, поутру освеженные кони

Всходят едва по нему. Наивысшая точка - на полдне,

65 Видеть оттуда моря и земли порой самому мне

Боязно, грудь и моя, замирая, от страха трепещет.

Путь - по наклону к концу, и надо уверенно править.

Даже Тетида, меня внизу в свои воды приемля,

Страхом объята всегда, как бы я не низринулся в пропасть.»[2]

…

«Мчусь я навстречу, светил не покорствуя общему ходу;

Наперекор я один выезжаю стремительным кругом.

Вообрази, что я дам колесницу. И что же? Ты смог бы

75 Полюсов ход одолеть, не отброшенный быстрою осью?

Или, быть может, в душе ты думаешь: есть там дубровы,

Грады бессмертных богов и дарами богатые храмы?

Нет - препятствия там да звериные встретишь обличья!

Чтоб направленье держать, никакой не отвлечься ошибкой,

80 Должен ты там пролетать, где Тельца круторогого минешь,

Лук гемонийский и пасть свирепого Льва; Скорпиона,

Грозные лапы свои охватом согнувшего длинным,

И по другой стороне - клешнями грозящего Рака.

Четвероногих сдержать, огнем возбужденных, который

85 В их пламенеет груди и ноздрями и пастями пышет,

Будет тебе нелегко. И меня еле терпят, едва лишь

Нрав распалится крутой, и противится поводу выя.»[3]

 

Трудно представить, что ходу Солнца по небу могли бы противиться разного рода небожители. Думается, что здесь речь идет все же о другом. И, прежде всего, о явления, непривычном для естественного «хода вещей», скорее о явлении вопреки установленному порядку. Причем Гелиос идет с запада на восток, а Солнце – восходит на востоке.

Посмотрите на описание коней и колесницы Гелиоса:

 

«К той колеснице ведет высокой - изделью Вулкана.

Ось золотая была, золотое и дышло, был обод

Вкруг колеса золотой, а спицы серебряны были.

Упряжь украсив коней, хризолиты и ряд самоцветов

110 Разных бросали лучи, отражая сияние Феба.

Духом отважный, стоит Фаэтон изумленный, на диво

Смотрит; но вечно бодра, уже на румяном востоке

Створы багряных дверей раскрывает Аврора и сени,

Полные роз. Бегут перед ней все звезды, и строй их

115 Люцифер угонит; небес покидает он стражу последним.

Видя его и узрев, что земли и мир заалели

И что рога у луны на исходе, истаяли будто,

Быстрым Орам Титан приказал запрягать, - и богини

Резвые вмиг исполняют приказ; изрыгающих пламя,

120 Сытых амброзией, вслед из высоких небесных конюшен

Четвероногих ведут, надевают им звонкие узды.»[4]

…

Вот крылатых меж тем, Пироя, Эоя, Флегона,

Этона также, солнца коней, пламеносное ржанье

155 Воздух наполнило. Бьют ногами засов; и как только,

Внука не зная судьбы, открыла ворота Тетида

И обнаружился вдруг простор необъятного мира,

Быстро помчались они и, воздух ногами взрывая,

Пересекают, несясь, облака и, на крыльях поднявшись,

160 Опережают уже рождаемых тучами Эвров.»[5]

 

Интересно и описание неба, по которому мчится Фаэтон:

 

В трепете видит: по всем небесам рассеяны чуда

Разнообразные; зрит огромных подобья животных.

195 Место на небе есть, где дугой Скорпион изгибает

Клешни свои, хвостом и кривым двусторонним объятьем

Вширь растянулся и вдаль, через два простираясь созвездья.

Мальчик едва лишь его, от испарины черного яда

Влажного, жалом кривым готового ранить, увидел, -

200 Похолодел и, без чувств от ужаса, выронил вожжи.[6]

 

Ведь это не столько описание созвездий, сколько, возможно, реальных явлений на самой Земле.

Еще пара-тройка примечаний по ходу:

 

«И в удивленье Луна, что мчатся братнины кони

Ниже, чем кони ее;»[7]

 

Образ Луны-Селены оказывается сопряжен со своими конями, а это непохоже на земной спутник. 

Зевс, несмотря на просьбу матери-Геи, предстает беспомощным:

 

«Но не имел он тогда облаков, чтоб на землю навесть их,

310 Он не имел и дождей, которые пролил бы с неба.»[8]

 

И есть загадочный намек на «эфиопов»:

 

Мир и, не в силах уже стерпеть столь великого жара,

Как из глубокой печи горячий вдыхает устами

230 Воздух и чует: под ним раскалилась уже колесница.

Пепла, взлетающих искр уже выносить он не в силах,

Он задыхается, весь горячим окутанный дымом.

Где он и мчится куда - не знает, мраком покрытый

Черным, как смоль, уносим крылатых коней произволом.

235 Верят, что будто тогда от крови, к поверхности тела

Хлынувшей, приобрели черноту эфиопов народы.

Ливия стала суха, - вся зноем похищена влага.[9]

 

Скорбя о Фаэтоне,  Гелиос день не показывается на небе:

 

«А Фаэтон, чьи огонь похищает златистые кудри,

320 В бездну стремится и, путь по воздуху длинный свершая,

Мчится, подобно тому, как звезда из прозрачного неба

Падает или, верней, упадающей может казаться.

На обороте земли, от отчизны далеко, великий

Принял его Эридан и дымящийся лик омывает.

325 Руки наяд-гесперид огнем триязычным сожженный

Прах в могилу кладут и камень стихом означают:

"Здесь погребен Фаэтон, колесницы отцовской возница;

Пусть ее не сдержал, но, дерзнув на великое, пал он".