[1] М.Назаров, автор книги «Тайна России» пишет: «Не касаясь всей полноты Православия, обращу внимание на идею соборности как основания церковного и мирского устроения. Для данной статьи соборность проясняет "устроение" единого национального тела, когда гармонизируется отношение человека с социальной группой, классом, обществом, в целом и эта гармонизация указывает на равенство и одновременно иерархичность членов национальной общности, подразумевает неповторимость личности, но одновременно и включенность ее в опять же неповторимое национальное целое. Социальный аспект соборности противостоит радикально левому коллективизму своей иерархичностью, он же отрицает либерально-демократическую "суверенную личность" признанием ответственности и включенности человека в сакральное национальное целое (и этим тоже подтверждается консервативность идеологии национально-патриотического движения, ее несовместимость с левыми представлениями о социальной структуре общества).

Но у соборности есть одна точка, где связываются ее сакральная и социальная стороны, свойства. Имеется в виду признание самодержца вершиной социальной иерархии соборного типа и освящение, сакрализация этой социальной иерархии через таинство Помазания. Традиционно для Православия и православной России Помазанник Божий был в социальной системе и в политическом ее оформлении носителем сакральной власти, он был ответствен перед Богом и за себя, и за народ, и за государство, ему вверенное свыше. Самодержавие - естественное политическое оформление государственной жизни православного русского народа, и это тоже или прямо провозглашается, или молча признается самыми разными политическими организациями русского национально-патриотического движения.

Как видим, для русской консервативной идеологии конца XX века, само собой разумеется, признание актуальности национальной формулы "ПРАВОСЛАВИЕ-САМОДЕРЖАВИЕ-НАРОДНОСТЬ". "… воспроизводство в современных условиях старой формулы означает ни более, ни менее как восстановление связи времен и приверженности традиционным ценностям в духовности, идеологии и политике.

…

Трехчленная формула не позволяет ни одной составляющей иметь первенство, когда речь идет о ее политической интерпретации. В противном случае нарушается традиция русской государственности и искажается национальная, консервативная идеология. Так, в политическом аспекте отдание первенства Православию требует создания теократического государства и его доктрины, что глубоко чуждо и Православию, и истории России. Абсолютизация самодержавия превращает ответственную перед Богом власть Помазанника Божия в диктатуру личности, ни перед кем не ответственной и ни с чем не считающейся. Национальная самобытность, не соподчиненная с православной духовностью и не гармонизированная сакральной верховной властью, ведет к национальной ксенофобии и тому тупому и агрессивному национализму, который духовность измеряет чистотой крови, а межнациональные отношения выстраивает на уровне архетипа "мы - они". Гениальность "Слова о Законе и Благодати", политическая зрелость и перспективность трехчленной формулы "ПРАВОСЛАВИЕ-САМОДЕРЖАВИЕ-НАРОДНОСТЬ" как раз и заключены в том, что дают определение абсолютным принципам национально-государственного бытия, строго их различают, но одновременно утверждают их единство и взаимопереход в качестве условия полноты, праведности и исторической оправданности русской национальной и государственной жизни.»

Объясните мне: как иерархичность сочетается с равновесием? Как вершина иерархии «не позволяет ни одной составляющей (трехчленное формулы) иметь первенство»? Думаю, что речь в приведенном отрывке идет именно о частной «политической интерпретации» и не более того.  Но интерпретации именно в виде пирамиды.

Христианская идея неразрывно связана с понятиями греха, его постоянного допущения в жизнь и  жертвенности, самопожертвования, искупления. Тот же Назаров пишет:   «…допускаемый грех вызывает в нашей истории катастрофы, поскольку не может стать нормой для русского бытия. И в нашей катастрофе XX в. есть еще один аспект, который уже в 1918 г. отметил прот. Иоанн Восторгов: «Грех требует искупления и покаяния. А для искупления прегрешений народа и для пробуждения его к покаянию всегда требуется жертва. А в жертву всегда избирается лучшее, а не худшее. Вот где тайна мученичества...».

Исправление ошибок в жизни человека не требует от него жертв и искупления. Новое понимание, осмысление жизни – это не жертва, а, если хотите, праздник возвышения души. «Озарение разгадки – вот подлинная жизнь», как говорят творческие люди. Люди, для которых сотворенный Богом мир утверждает жизнь, а не страдание. Взяв на себя страдание за свои же ошибки, человек чувствует боль из-за отклонения от божественного замысла. Терпеть боль – мазохизм. Исправлять ошибки можно, озаряясь истиной. 

[2] «История имеет свою внутреннюю логику, которая проявляется в повторяющихся прообразах и парадигмах - кирпичиках общего смысла. Силы зла, как мы уже отметили, стараются наполнить эти парадигмы своим содержанием. Силы добра видят в них ключи к пониманию происходящего и будущего. И если богоносная Россия в своей истории, как и подобает христианину, уподобилась Христу - взойдя в XX в. на свою Голгофу и принеся в своем распятии искупительную жертву (о которой говорит новомученик прот. Иоанн Восторгов), то, вероятно, ей суждено и воскресение для свидетельства Истины всему миру - так же, как Христос после распятия и воскресения явился ученикам на короткое время для последнего земного свидетельства истинности и смысла происшедшего. В сохранении этой возможности для России - смысл затянувшихся российских страданий.» М. Назаров

Могу я это понять так: Россия ОДНА истину в мир вынести не сможет по определению. Но задать импульс – может, как и любая другая страна. Может пробудить других чистотой СВОИХ идей. Но только каждый народ сам должен будет пропустить новые идеи через себя и свою самобытность, чтобы вынести свою частицу истины для соединения с культурой всего мира. 

Поэтому не выношу я елея М. Назарова во славу миссии России и всеобщности христианства:

«Летопись описывает сознательный выбор веры княжескими послами, пораженными неземной красотой православного богослужения; излечение Великого Князя Владимира от слепоты при крещении в Крыму и его нравственное преображение, оказавшее огромное впечатление на народ; массовое добровольное крещение народа в 988 году... (В ту же эпоху в западной «Римской империи» чаще всего крестили «огнем и мечом».)

Видимо, Православие потому столь естественно и глубоко вошло в душу наших предков, что уже их язычество было более предрасположено к этому. В отличие от римлян и греков, чья развитая философия оказала сопротивление новой религии, Русь была в этом отношении по-детски чиста - и восприняла Православие как очевидную, гармоничную и всеохватывающую Истину о смысле бытия, с которой примитивные языческие верования не могли конкурировать. (Они и не конкурировали, они несли гармонию в учение дихотомичное Христа – Н.П.).

Русь крестилась не ради земного счастья, а ради спасения для жизни в Царствии Небесном. В нем, а не в зыбком земном бытии, увидел русский человек награду за свою суровую и опасную жизнь. Именно Царство Божие, стяжаемое в праведных делах, наделяло благодатным смыслом подвиг жизни в земном мире. Этим измерялся долг и крестьянина, и Царя, власть которого, в отличие от западного абсолютизма, была ограничена условием служения Богу (только такого Царя призывал слушаться прп. Иосиф Волоцкий).

Праведная жизнь становится на Руси более высокой ценностью, чем культура ума и политическая свобода. Поэтому русский народ дал в своей духовной культуре и ряд других явлений, не известных на Западе: юродивость (возвышение Истины над общественными рангами и условностями), старчество (духовное совершенство вплоть до прозорливости), странничество (следование словам Христа об оставлении имущества ради праведности)... Первыми святыми-страстотерпцами Русской Церкви стали сыновья самого великого князя Владимира, Борис и Глеб, имевшие земную власть и возможность борьбы, но смиренно принявшие смерть ради Царствия Небесного... Не имеют аналогов в западной живописи русская икона («окно в вечность», «умозрение в красках») и в мировой литературе русские летописи - по их духовной мудрости, совестливости и критерию вселенской (а не своей племенной) правды в оценке событий.

Именно после крещения Руси русское национальное самосознание сразу взлетает на всемирную высоту.

Однако вскоре междоусобицы и эгоизм князей приводят православную Русь к первому падению и навлекают первое попустительное Божие наказание за уклонение от должного пути

…внешнее 250-летнее татарское иго с его примитивной религией не создало для Русской Церкви духовной опасности; оно было воспринято как Божие попущение за грехи, для вразумления, и в конечном счете способствовало укреплению русского православного духа. Разрушения материальной культуры и даннический гнет как бы подчеркнули бренность земных ценностей и превратили жизнь русского народа в более осознанное, почти монастырское служение Царству Небесному.

Так неведомым нам Промыслом Божиим духовно окрепшая в испытании татарским игом православная Русь созрела для главного своего призвания - возглавления и защиты вселенского Православия от ширившейся в мире апостасии.»

Причем в России, как писал Л. Тихомиров, «не столько подражали действительной Византии» (где было немало ересей и борьбы даже с Императорами-еретиками, политических эксцессов и частых нарушений симфонии, отсутствовали законы о престолонаследии), «сколько идеализировали ее и в общей сложности создавали монархическую власть в гораздо более чистой и более строго выдержанной форме, нежели в самой Византии» («Монархическая государственность»).

Причин этому было две. Во-первых, к тому времени само Православие находилось не в начальной стадии раскрытия догматов и преодоления ересей (чему были посвящены Вселенские Соборы), а уже в виде стройного законченного учения, в том числе о государственной власти. Во-вторых, русский народ не имел античного правового и философского багажа (который был основой многих ересей в Византии и на Западе), поэтому Православие стало для русских не надстройкой над древним мыслительным богатством, а первым всеобъемлющим мировоззрением, заполнившим чистое пространство русской души и давшим ей ответы на все вопросы.

Сам русский быт стал настолько православным, что в нем невозможно было отделить труд и отдых от богослужения и веры, все было едино. …

Глубина, всеохватность и в то же время убедительность Православия, не видимая извне иностранцам, создала на Руси духовно самодостаточную цивилизацию, в своем совершенстве не нуждавшуюся в заимствованных идеях. Именно чувство обладания Истиной, а не отсталость (как это казалось заезжим западным путешественникам), было причиной незаинтересованности Московской Руси в контактах с Западом, изменившим вероучению Вселенских Соборов. Оставаясь сама собой, Россия не испытала ни Возрождения, ни Реформации, ни сравнимых с западными ересей (за исключением проникших с Запада ересей стригольников и жидовствующих в конце XV в.; последняя была наиболее опасной, ибо захватила даже митрополита и царскую семью - но все же стараниями прп. Иосифа Волоцкого и архиепископа Геннадия в 1504 г. была побеждена). Эпоха Земских Соборов XVI-XVII вв. дополнила симфонию двух властей мнением всесословного народного представительства, было разработано правовое государственное законодательство («Судебник», 1550 г., утвержденный первым Земским Собором).»